Первые ростовщики действовали еще до возникновения денег (например, о них писал греческий поэт Гесиод, живший в VIII-VII вв. до н. э., т. е. примерно за 100—200 лет до зарождения первых монетных систем в Элладе). Первые ссуды давались и возвращались натурой - зерном, мукой, скотом. Кстати, по одному из предположений, сама идея давать блага в рост произошла из первоначально беспроцентных ссуд скотом — отдавая маленького теленка в долг (например, как тягловую силу), хозяин получал его обратно с естественным приростом. Ссуды могли даваться или под залог, служивший гарантией уплаты долга, или без обеспечения.

В Вавилоне ростовщичество засвидетельствовано уже во второй половине третьего тысячетелетия до н.э. Эти займы могли иметь одновременно и потребительский характер, и производительный - например, часть займа зерном шла на потребление (дожить до следующего урожая), а другая могла использоваться для посева (вырастить этот урожай).

Кроме того, первые формы займов и процентов имели, конечно же, натуральный характер (разновидность бартера). Крестьянин занимал один мешок зерна, а возвращал полтора или два. Таким образом, кредит опередил появление и рыночного хозяйства, и денег.

Конечно, ничто не могло гарантировать, что человек, уже попавший в затруднительное положение, сможет не только поправить свои дела, но еще и достать излишек, чтобы отдать долг.

Характерная особенность реализации накопления денег заключалась в том, что этот процесс не протекал в рамках замкнутых отношений: государство стало юридически регулировать личные кредитные отношения и выражать интересы владельцев денег - ростовщиков. Таким образом, сбережение богатства имущих превратилось в политику ещё в древнем Вавилоне.

Значение ссуд и процентов в хозяйственной жизни Вавилонии нашло своё отражение не только в деловых документах начала I тысячелетия до н. э., но и в школьной литературе, восходящей к тому времени. В серии табличек с характерным заголовком Харрахубуллу, т. е. “процентный заём”, для учебных целей были собраны шумерские правовые термины, в частности, касавшиеся ссуды и займа, с их аккадским переводом, как, например, “долговое обязательство”, “процентный заём”, “беспроцентный заём”, “дар” и т. д. Об исчислении долговых процентов трактовали специальные задачи в дошедшей до нас математической литературе.

В частноправовых документах того времени мы находим многочисленные свидетельства ростовщических сделок. Сохранились документы, восходящие к жрицам-затворницам местного храма бога Солнца — Шамаша в городе Сиппаре. Эти дохристианские “монахини” через своих родственников — отцов и братьев — производили скупку земель, сдавали в аренду свою землю, давали деньги в рост, покупали рабов и т. д. В древнем городе Ките были ростовщики, дававшие взаймы серебром и зерном под залог полей и созревавшей жатвы, скупавшие дома, закрома, сады, поля и т. д.

Но самые видные представители ростовщического капитала нам известны в городах Уруке и Ларсе, на юге Шумера. В Уруке была найдена часть архива двух братьев-ростовщиков, скупивших в течение каких-нибудь 20 лет буквально за гроши более 40 домов и участков. В документах, найденных при раскопках в Ларсе, мы видим новый тип работорговца, отличавшегося от работорговцев предшествовавших периодов тем, что он не на чужбине, а у себя, в своём родном городе, скупал рабов — своих же собственных сограждан.

Кредитор и дебитор в Вавилоне производили безналичные расчеты по счетам, находящимся в частных или « храмовых» банках, где у каждого имелся лицевой счет. Каждый крестьянин , который вносил свой вклад зерна в коллективное хранилище « храмового» банка, получал черепок, на котором указывалось количество и дата вложения. Затем он мог его использовать, чтобы приобрести другие товары. Эти «квитанции» назывались служили валютой обмена. Однако «квитанции» имели такую особенность: они теряли стоимость со временем. Поэтому крестьянин, положив в хранилище десять мешков зерна, получал всего девять мешков шесть месяцев спустя, а разница компенсировала расходы на хранение и потери. Для должников же, не расплатившихся вовремя по ссуде в « храмовых» банках , предусматривались наказания.

В VI—IV вв. до н.э. в Вавилоне торговлей могли заниматься не только профессиональные купцы, но любые частные лица, нередко сочетавшие торговую деятельность с ростовщичеством. Развитию ростовщичества содействовали налоговая система Ахеменидов (поскольку у населения не хватало серебра), оживленная торговля. Ростовщичество процветало во всех западных сатрапиях. Наиболее полные сведения о торговой, ростовщической и предпринимательской деятельности содержат архивы вавилонских частных торговых домов Эгиби и Мурашу. Особенно разносторонней была в V в. до н.э. деятельность дома Мурашу, который арендовал земли, пожалованные персидским вельможам, и сдавал их в субаренду, полученные продукты продавал на местных рынках за серебро, ссуживал серебро и зерно, являясь одновременно банком, торговым предприятием и крупным землевладельцем. Царской собственностью тогда управляли так же бюрократически, как об этом можно судить по документам касситского периода. Некоторые важные перемены в этом отношении засвидетельствованы небольшой группой нововавилонских документов, относящихся к сдаче в аренду царем и членами его семьи (царем Набонидом и его сыном Валтасаром) обширных земель частным лицам, что было совершенно необычно для Месопотамии. Одной из причин (какую роль она сыграла, мы не знаем) этих перемен было то, что царская администрация использовала услуги «капиталистов», чтобы заранее получить доходы, поступавшие с полей и садов, - практика, наблюдавшаяся в больших городах (Ниппуре и Уруке) с персидского периода.

Во многих исследованиях можно встретить данные о вавилонских банкирах, принимавших процентные вклады и выдававших ссуды под письменные обязательства и под залог разных ценностей. В дошедших до нас сведениях о древних вавилонских банках отмечена деятельность банкирского дома Эгиби, игравшего роль вавилонского Ротшильда. Операции дома Эгиби были весьма разнообразны: им производились на комиссионных началах покупки, продажи и платежи за счёт клиентов; принимались денежные вклады, оказывался клиентам кредит в форме antichreticum, в силу чего кредитор получал вместо процентов право на плоды урожая с полей должника (форма, близкая к натуральным займам, которые были распространены в греческих античных полисах в VI-IV вв. до н.э.), выдавались ссуды под расписку и под залог. Банкир также выступал в качестве поручителя по сделкам.

Не чуждо было вавилонскому праотцу современных банкиров участие в товарищеских торговых предприятиях в качестве финансирующего дело вкладчика. Наконец, есть указание ещё на одну функцию, исполнявшуюся банкиром Эгиби, — роль советчика и доверенного лица при составлении разного рода актов и сделок.

Вернуься назад